РЕЛИГИОЗНОЙ КСЕНОФОБИИ В РОССИИ ХОТЯТ ПРИДАТЬ «НАУЧНЫЙ» ВИД
В Тюмени готовится к защите докторская диссертация, вызвавшая тревогу среди представителей российского религиоведческого сообщества.
В регионах страны продолжается практика присвоения учёных степеней авторам скандальных и откровенно опасных трудов. В частности, как стало известно, 24 апреля 2015 года в Тюмени готовится к защите диссертация на соискание степени доктора юридических наук некоего И.А. Тарасевича под названием «Конституционно-правовые основы религиозной безопасности Российской Федерации». Как отмечают эксперты, данная работа не только некомпетентна, но и откровенно опасна тем, что заведомо ущемляет конституционные права граждан и даже способна стать источником для разжигания межрелигиозной вражды, что в корне противоположно самой идее безопасности в РФ и нарушает конституционные нормы, раскачивая лодку и раскалывая общество по вероисповедному признаку.
Эксперты, исследовавшие текст будущей диссертации, с тревогой расценивают её как свидетельство правового нигилизма, предполагая, что она задумана с целью не только ограничить многие религиозные организации в их конституционных правах, но создать конкретный новый образ «врага». По мнению религиоведа Константина Филькина, участника круглого стола научной и религиозной общественности «Межрелигиозный диалог» (г. Томск), диссертация Тарасевича – прекрасный образец того, что творится в головах и скоро может ожидать религиозные организации в правовом поле.
Так, например, диссертант предлагает вместо понятий «секта» и «новые религиозные движения» ввести для «непонятных» религиозных организаций новые термины: «нетрадиционное для России религиозное объединение деструктивной направленности» и «нетрадиционное для России псевдорелигиозное объединение деструктивной направленности». «Воистину вершина религиоведческой мысли», – отмечает Филькин.
По мысли Тарасевича, необходимо также расширить толкование понятия «экстремизм» следующими пояснениями:
• Принуждение к разрушению семьи; нанесение установленного в соответствии с законом ущерба нравственности, здоровью граждан, в том числе использованием в связи с их религиозной деятельностью наркотических и психотропных средств, гипноза, совершением развратных и иных противоправных действий.
• Склонение к самоубийству или к отказу по религиозным мотивам от оказания медицинской помощи лицам, находящимся в опасном для жизни и здоровья состоянии.
• Воспрепятствование получению обязательного образования.
• Принуждение членов и последователей религиозного объединения и иных лиц к отчуждению принадлежащего им имущества в пользу религиозного объединения.
• Воспрепятствование угрозой причинения вреда жизни, здоровью, имуществу, если есть опасность реального её исполнения или применения насильственного воздействия, другими противоправными действиями выходу гражданина из религиозного объединения.
• Побуждение граждан к отказу от исполнения установленных законом гражданских обязанностей и совершению иных противоправных действий.
• Прозелитизм.
По словам Константина Филькина, благодаря этому списку достаточно легко «получить представление о том широком ряде обвинений, предъявляя которые в условиях сервильной системы правосудия несложно будет лишить любого религиозного человека права быть человеком, сделав его "опасным экстремистом". Нынешнее антиэкстремистское законодательство и без того вызывает массу связанной с пренебрежением к праву критики со стороны специалистов». Он напоминает, что в 1980-е годы поводом к тому, чтобы сажать в тюрьмы кришнаитов, являлось якобы нанесение религиозными убеждениями вреда здоровью посредством вегетарианства. Похоже, что этот же повод сможет снова сыграть свою роль по трактовкам Тарасевича. Пункт «нанесение ущерба здоровью» можно при желании толковать по-разному и на этом основании записать в экстремисты и вегетарианцев-вайшнавов, и Свидетелей Иеговы, отказывающихся от переливания крови [в пользу бескровных методов лечения – прим. авт.], или старообрядцев Лыковых, ушедших в лес от цивилизации, а вместе с тем и от обязательного образования и оказания медицинской помощи, комментирует сентенции Тарасевича Константин Филькин.
О включении в этот список прозелитизма Филькин добавляет: «Или как быть с Конституцией РФ, где "каждому гарантируется... иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними" (ст. 8)? Похоже, главный враг "конституционных прав и интересов государства" – сама Конституция».
Известный российский публицист и правозащитник, главный редактор интернет-издания «Религиополис» Михаил Ситников по этому поводу говорит следующее: «О том, что при проведении религиоведческой экспертизы стала обычной профанация этой процедуры, хорошо известно и научным специалистам в области религиоведения, и российским религиозным организациям». По его словам, «в качестве экспертов в таких случаях могут выступать случайные лица и организации, выполняющие определённый заказ». «В условиях общеизвестной антикультистской кампании подобная "экспертиза" зачастую оказывается всего лишь инструментом для произвольной расправы с законопослушными, но "нежелательными" для заказчика религиозными сообществами и организациями», – отмечает он. «Однако ощущение того, что на одном лишь произволе далеко не уедешь, в последнее время крепнет. Это вынуждает сторонников "строительства тоталитаризма" искать пути для придания тенденции видимости законной. При этом в ход идёт не только сомнительное "ситуационное законотворчество", но и ковка нужных кадров из соответствующих специалистов. Для определения же способа, которым подобное проще всего осуществить, можно использовать ту же профанацию. Ведь и недавняя волна разоблачений чиновников и политиков, "остепенённых" кандидатами и докторами наук благодаря банальному плагиату, это тоже профанация», – заявляет эксперт. «Разумеется, большинство такого рода явлений в атмосфере вытеснившей право коррупции не становятся общеизвестными прецедентами. Но что-то тем не менее оказывается явным, зачастую благодаря чистой случайности. Как, например, произошло это после массовой рассылки по множеству адресов автореферата некоего соискателя докторской степени в области права [Тарасевича – прим. авт.]», – отмечает Ситников.
«Скорее всего, диссертант защитится, и "нужных" отзывов, в отличие от "достойных", для протокола будет достаточно», – не без чувства пессимизма считает эксперт. – «Следовательно, ряды научного сообщества в Тюмени пополнятся агрессивно настроенным "учёным"-антикультистом. Во всяком случае, нынешнее профанирование всего и вся в самых разных сферах жизни общества и государства позволяет ожидать этого с огромной долей вероятности».
Как отметил в официальном отзыве на диссертацию Тарасевича доцент кафедры истории Томского госуниверситета О.В. Хазанов, предлагаемые автором механизмы защиты от явлений, покушающихся на религиозный мир в стране, «способствуют скорее нарушению религиозной стабильности и безопасности в обществе, подводя к расколу и напряжённости». «Для обеспечения целостности и защищенности общества необходим открытый формат взаимодействия государства с отдельными социальными группами, а также между самими группами. Однако диссертация предлагает противоположный образ действий, способствующий возвышению одних религиозных объединений и фактическому запрещению других. Государство теряет возможность открытого наблюдения за религиозными организациями, деятельность которых станет неофициальной... Представленная к защите диссертация выполнена в жанре не столько научного исследования, сколько "идеологического памфлета", цель которого – обосновать необходимость восстановления в России системы, существовавшей до 1917 года и предполагавшей тесную смычку церкви и государства», – заключает Хазанов.
Примечательно также следующее: автор диссертации прямо указывает на то, что при подготовке работы для правовой оценки «деятельности некоторых религиозных объединений деструктивной направленности» использовались работы таких «специалистов», как А.Л. Дворкин (известный, но далёкий от науки православный антикультист), а также обращается к церковным антикультистским работам и сайтам как к авторитетным источникам информации. Константин Филькин комментирует этот факт: «Где же настоящие, а не картонные, религиоведы, социологи, философы и историки, которые серьёзно занимаются академическим изучением религиозной ситуации и религиозной истории?».
Филькин указывает и причину: «"Трудовая биография" [диссертанта] сразу поставила всё на свои места. Прежде чем стать преподавателем в ТюмГУ, соискатель, оказывается, преподавал в Тобольской православной мужской гимназии, заведовал Представительским отделом Тобольской духовной семинарии, был председателем Отдела по делам молодёжи Тобольско-Тюменской Епархии РПЦ МП, председателем правления ОД "Сибирь Молодая Православная", зам. главного редактора журнала "Православный просветитель"».
